Глава 4. Инициация

Юля перевернулась на кровати и, накрывшись простынëй, легла умирать. Жизнь со всей еë бессмысленностью больше не тянула назад. Хотелось только, чтобы это закончилось и как можно скорее. Юля думала, что лучше всего отключить? Конечно же, сердце. Это правильно. Как только кровоснабжение прекратится, сразу же наступит смерть.

Юля стала прислушиваться к звуку своего сердца. Прошло совсем немного времени, как она настроилась на нужные ей ощущения. Она каждой клеточкой своего тела слышала, как сердце, не обезображенное болезнями, ровненько отсчитывало свой ритм... тук-тук, тук-тук, тук-тук... Юля вся сконцентрировалась на этих мышцах со всей системой входных и выходных каналов. Заклинить клапан? Или не дать растягиваться мышце? Клапан заклинить нечем... Придëтся сжать сердечную мышцу и не впускать туда кровь. Юля попыталась на очередном выпуске не дать мышце расслабиться. Пропустила один удар, два, три... тук-тук... «Не получилось!!! Неправильно всë, надо просто сжать еë... навсегда! А не буду ли я жалеть? Нет, ни в коем случае. О чëм? Прекратить жизнь полную страданий и несчастий? Не в этом ли самый большой кайф? Всë решено. Окончательно и бесповоротно. Через десять ударов сжимаю навсегда... Раз, два, три... девять, ДЕСЯТЬ!!!» Кровь вышла и больше не вливалась в сердце. Его будто сжали, как губку, в маленький-маленький комочек...

Сначала в голове у Юли наступила полная ясность... И слово: ВСë! Потом сознание стало блëкнуть и исчезать... Никакой боли, никаких неприятных или приятных ощущений... Только констатация факта: всë! И после этого она увидела себя, как со стороны. Она увидела, как еë сердце сжала чья-то очень сильная рука. Дыхание прекратилось, но даже глаза остались закрытыми. Теперь точно, всë! Замечательно! Порог преодолëн! Нет больше оков, соединяющих еë с этим миром, нет больше самого мира... Того, противного и страшного, в котором пришлось долго и бесполезно мучиться...

Вся Юлина предыдущая жизнь как будто сконцентрировалась в двухминутный ролик и промелькнула перед еë глазами. И самые основные моменты, на которых базировались события жизни: страх, ложь, гордыня, неверие... «Для чего всë это было нужно? Куда направлен вектор этого движения? К смерти! Вот ведь как! Значит цель моей жизни — смерть? И моя борьба за место под солнцем, со всеми моими страданиями и мучениями, кстати, мною же запрограммированными — только для того, чтобы цель была выполнена быстро и наилучшим образом. А было ли что чистое и светлое? Было! Когда? Я себя в этом возрасте не помню... наверное, слишком маленькая была, когда ещë позволяла себе жить так, как мне было необходимо. И ещë одно крупное светлое пятно: моя любовь к Свете, моя жизнь с нею. Но и тут были инородные включения. Что это? Мои мысли! О том, что счастье не может длиться вечно или хотя бы довольно долго потому, что так не бывает, что так не положено, что я недостойна такого, что нельзя всë время падать вверх. И самое главное... я же испугалась своей любви, сбежала сама, прогнала еë... и добилась выполнения своей цели... несмотря на еë бесчеловечность и неправильность — умерла!

И теперь куда? К Нему? А можно? Но я же очень хотела... Я и сейчас хочу.

Прямо перед еë взором возник Он. Она узнала Его. Нет, Он был совсем не таким, каким Его изображают на картинах и иконах, но это был Он. Не было человеческого тела, был дух, светлый и чистый.

—Я пришла к Тебе,— сообщила она, не пользуясь словами.— Я хотела переселиться в другой мир, быть ближе к Отцу Небесному.

—У тебя ещë не все дела закончены.

—Я не знаю, зачем я жила... живу...

—По человеку ноша. Каждый нужен на своëм месте.

—Ты меня не примешь?

—Я всегда с тобой, пока ты жива.

И Он исчез.

Юля осмотрелась. Она здесь никогда не была. Невиданные растения, невиданные звëзды и солнца. И тут она поняла, что значат Его слова. Она многое поняла за тот короткий промежуток времени, что была там... Это можно только почувствовать... И принять...

==========

Однажды мне рассказали такую притчу: мол, не понравилось Богу Его творение — человек, и решил Он спрятаться. Долго думал, куда: на дно океана — пройдëт время, и люди сделают подводную технику совершеннее и найдут Его, в космос — ракеты уже летают — тоже найдут. И рассыпался Он на бесчисленное количество частиц, поселился в каждом человеке. И с тех пор, где только не ищут люди Бога, забывая посмотреть в себя...

Что-то в этом есть, но не совсем понятно: только собрав всех, можно найти Бога или в каждом есть всемогущий Бог?

Бог и человек. Вера и религия. Жизнь в согласии с Богом или бездумное выполнение религиозных ритуалов и обрядов. Человек разделил себя на тело и душу, но постоянно занят заботами о теле. А вера в Бога ему необходима, чтобы заботиться о душе... Но как эта забота проявляется? Время от времени зайти в церковь или заучить наизусть слова молитвы, давно потерявшие смысл от механического повторения, и можно уже считать себя верующим. И не так важно, каким именем человек называет Бога для себя, основа везде одинакова: Господь и раб Божий... Раб? И здесь тоже Американка?.. Интересно... Тогда желания и страхи раба определяющие... Чего хочет человек и чего боится? Хочет смерти и боится смерти. Только этого он не может получить при жизни, только этого добивается. То, чему посвящено всë его свободное и несвободное время — добывание материальных благ, достижение власти, даже получение знаний — всë, в конечном счëте, направлено на достижение смерти.

А чем ещë занять время? Что такое душа — вразумительно никто сказать не может, как и дать однозначное определение добра... Творите добро! Ходите только правой ногой! Не одного ли порядка эти призывы? Поэтому и человек греховен изначально — не может он ходить одной правой ногой. Человек, разделив себя на тело, душу, разум — потерял свою целостность и свою связь с Богом, запутавшись в противоречиях, уничтожил свою личность как целое...

Бог есть любовь. Только одно слово смущает — «есть». Они равны или тождественны? А может тут ошибка?.. Бог может быть любовью, может и не быть любовью? Нет, неправильно. А если нет других слов, чтобы выразить мысль? Для таких понятий слов всегда не хватает. Бог есть всë — совершенство в движении, изменении, жизни. А любовь — принцип, по которому это совершенство движется, изменяется, живëт. Всë и принцип? Очень большое различие. Всë и жизнь? Это — ближе... Всë и Вселенная... Глубинная сущность и еë воплощение... Вот это очень близко. Это то, чего мне не хватало... Перевода этих слов.

Как часто слышим мы эту фразу: «Человек создан по образу и подобию Божиему». Значит, человек как Бог. Человек способен творить, но Бог может творить несравнимо больше. Человек может любить, но Бог любит всех изначально. Человек ошибается. А Бог?.. «И раскаялся в деянии рук своих». Раскаялся? Нет, об ошибках Бога не буду. Бог, такой, каким Его представляют люди, ограничен уровнем человеческого понимания. А всë, что не входит в круг их понимания, люди отдают во власть противника Бога, то есть сатаны. А может ли быть противник у Вселенной? Конечно же, нет! Ведь кроме неë ничего больше не существует. Тогда и у Бога не может быть никакого противника. Противостояние Богу происходит только в человеческом разуме. Выходит, что сатана — князь мира сего — сам человек и есть. А о Боге мы знаем бесконечно мало, и эта крупица знаний не идëт ни в какое сравнение с непознанным. Вот и боремся мы с этим огромным непознанным, с этим бесконечным миром, с Дьяволом, с сатаной, с олицетворяемым им злом... Не задумываясь о том, что уничтожив зло, люди уничтожат мир. Но слава Богу, это даже Богу не под силу. Он не может покончить жизнь самоубийством. Он вечен или даже предвечен... Он Бог живых, а не мëртвых... И времени для Него в нашем понятии не существует. Чем измеряется человеческое время? Количеством оборотов Земли вокруг своей оси или вокруг Солнца. Это ли время для Бога?

У вечного Бога и время должно быть вечное. Смешно было бы измерять его, используя одну двадцать четвëртую часть оборота Земли вокруг своей оси. Это то же самое, что считать Землю центром Вселенной и отрицать бесконечность последней. Я верю, что во Вселенной мириады таких же миров, как наш. И думаю, что время Бога не имеет измерений. Да и мы измеряем время только для удобства. Чтобы знать, сколько до смерти осталось... А если абсолютного мерила времени не существует, то есть только миг, в течение которого происходит изменение: от одной совершенной формы, к другой, не менее совершенной.

Стоит ли об этом размышлять? Наверное, да. Ведь если мы со Светой дошли до того, чтобы принять одна другую, как себя, и даже больше чем себя... То дальше, следующий шаг должен быть только в небо. Но при этом не умереть и вознестись душой, а как раз наоборот — ожить. Переродив душу и тело, сплавив их в единое целое. Чтобы не было возможности перекосов, чтобы не было потребности звать Сатану или Бога. Чтобы голос Бога я слышала постоянно.

Но у меня же получалось! И я слышала голос Бога, когда рядом со мной была Света... Да и сейчас... Откуда бы я это узнала без Его помощи? Всë сразу становится на свои места. Я знаю, где искать своë счастье, совершенство, силы, возможности — у себя! У меня всë это уже есть! Надо только направить себя на создание счастья, жизни!

==========

Я снова увидела себя мирно лежащей на кровати. За окном темно. Рука, державшая в стальном зажиме моë сердце, разжалась. И я вздохнула полной грудью. В голове полная ясность. Всë стало на свои места. Смерть не страшна! Только после смерти ничего не будет — вот что неприятно. Но теперь я точно знала, что мне делать — ЖИТЬ!

Жить в полную силу, ничего не откладывая на потом. И именно в эту жизнь надо сделать всë по максимуму... Что только можно придумать, что только можно пожелать. А Он... Он всегда со мной, Он поможет мне понять, что же я хочу, что мне необходимо и что мне надо делать СЕЙЧАС.

Еду к Свете. Мне нужно окончательно выяснить: согласна ли она ещë раз попробовать начать всë заново? Если это, вообще, возможно... я уже начала сомневаться. Сможем ли мы любить или она хочет поставить точку на том, что было? Я хотела бы жить С НЕЮ.

Но каждой нужно и можно захотеть...

==========

Юля взглянула на часы. Двадцать три тридцать. Столько передумано всего за эти три дня, а сколько ещë надо думать. Но главное решение принято. Юля, обхватив руками подушку, лëжа на животе, не накрываясь, пыталась заснуть.

Полежав полчасика, Юля присела на кровати. И тут она вспомнила, что где-то там наверху есть люди, которых она ещë в прошлой жизни загнала в тупик и бросила. Юля встала, обернулась простынëй и пошла на четвëртый этаж. Она подошла к номеру Лены и, осторожно опустив ручку, толкнула легонько дверь, та оказалась незапертой. Да, так и должно было быть. Юля ни за что не стала бы ломиться, она развернулась бы и ушла к себе. Но... теперь она неслышными шагами прошла в комнату, которая была освещена только фонарями с улицы.

—...А когда я вышла на работу,— говорила негромко Лена,— сразу ко мне со всякими нескромными предложениями мужики приставать стали... Кто в ресторан приглашает, кто грязно намекает... А я, как умная Маша, строю из себя недотрогу, порядочную жену. Наверное, не надо было. Мне один парень так нравился...

Стас сидел одетый на кровати, а у него на коленях лежала Лена, накрытая простынкой. Стас заметил Юлю сразу, но только кивком головы показал на кресло, будто ничего сверхъестественного не происходило, будто она должна была именно в таком виде прийти без стука и без предупреждения. Юля так же неслышно прошла в кресло и присела. Лена, не замечая появления новой слушательницы, продолжала свой рассказ:

—Стоило ему появиться рядом или заговорить в моëм присутствии, как у меня такое начинало твориться внутри... Что, казалось, прикоснись он ко мне или предложи, я бы в любом месте... в любом виде... отдалась бы... До скрежета зубов... хотела... Слава Богу, этому не суждено было случиться, его перевели с повышением в другой наш филиал...— Лена повернула голову и увидела в кресле во всëм белом Юлю. Лена непроизвольно вздрогнула...

—Что ты, маленькая? Это же Юля,— сказал Стас.

Юля даже в этой плохо освещëнной комнате увидела, как задрожали губы Лены, как она побледнела... и только через минуту смогла выговорить не своим от страха голосом:

—Ты за мной пришла?

—Нет, к тебе.

—Ты... ты... жива?

—Да... умереть не удалось. Рано ещë.

—Спасибо...— еле слышно прошептала Лена, и из еë глаз потекли слëзы. Все молчали. И только когда успокоилась, продолжила:— Я уже раз десять с жизнью попрощалась, когда тебя увидела. Я же знала, что ты умерла... и я так хотела умереть тоже, ещë так недавно... часов пять-шесть назад... Но потом... вдруг всë перевернулось... и вроде бы началось у меня налаживаться... а ты приходишь... Я поняла, как несправедливо мир устроен. Да, было дурацкое желание... Но ведь оно было минутное... Я же больше не хочу умирать...

—Правильно... Только не бойся и будь готова к этому в любой момент, тогда и жить легче будет. Ты что решила?

—Ничего ещë. Решила жить.

—А со Стасом?..

—Пока играем... Стаса нет... он придëт утром... тогда и поговорим... Тогда и будем решать... А сейчас некому принимать решения...

—Всë поняла... Извини, если испугала... Я пойду. Утром уезжаю... Стас, как у вас дела?

—Играем... Да... такой игры ты ещë не знаешь,— улыбнулся Стас.

—Интересно... И что же за игра?

—Лена — маленькая девочка... и ей, кажется, понравилось в этой роли... А я человек, которому она безусловно доверяет. По-моему, это легче, чем роль Госпожи.

—А госпожой я не смогла,— пояснила Лена.— Только из-за того, что время закончилось, я вышла из этой роли. А жить не хотелось совершенно уже через час после начала этой игры. Я себя ненавидела.

—И я, насмотревшись и натерпевшись, решил так над собой не издеваться,— улыбнулся Стас.— Пришлось придумать нечто новое... И у нас, кажется, получается. Мы учимся говорить.

—Тогда пойду я, не буду вам мешать.

==========

Света читала долго. Она и перечитывала, и плакала... и иногда, оторвавшись от текста, долго смотрела на Юлю. Но Юля ничего не поясняла, никак не реагировала. Ведь она признавалась в своëм преступлении, в предательстве своей любви. И решение Светы могло быть каким угодно. Секс со Стасом возмутил, с Леной — вызвал сочувствие, а кусок про смерть... про то, как, решив умереть, думает о том, чтобы Свете не доставить лишних хлопот... А ещë мысли Юли, пришедшие Там. Это объясняло очень многое. Это давало понимание, почему Юля приехала к ней именно такая.

«Решение? Она спрашивала про моë решение... Она переживает, что мне изменила? Она не хочет держать этот камень за пазухой. А я простила еë? Нет... мне не за что прощать. Она жила, как могла в тот момент. Без меня, без любви, без Бога... А потом нашлись силы не только найти себя, но и начать искать новую любовь со мной. Это радует, и накладывает ответственность на меня. Я тоже ей во всëм признаюсь».

==========

—Я тебе расскажу. Можно?— спросила Света и, получив Юлин утвердительный кивок, встала, подошла к книжному шкафу, достала книгу, пролистав еë, вынула оттуда фотографию и отдала Юле.

У Юли мурашки пробежали по спине. На фотке была она сама... Но в таком наряде, в студии, и с такой причëской она не фотографировалась — это точно. То ли Света решила продолжать еë удивлять, либо... у Юли есть двойник. И в ушах у девушки были серëжки, может, не точно такие же какие подарила еë Света, но очень похожие... Она вопрошающе посмотрела на Свету.

—Вот... видишь... Это — Жанна. Поэтому Таня сразу тебя и узнала... В тот же день, когда я уехала от тебя, всë пошло самым наихудшим образом. Нет, с перелëтами проблем не было. Два часа — и в Москве, через три часа — новый рейс, ещë через час — в Воронеже. Сама дорога была не настолько тяжела, как ощущения... В душе творилось непонятно что. Да, я тебе признаюсь, я честно хотела забыть то, что произошло между нами, пыталась убедить себя, что поступила правильно. Что если рвать, то надо сразу, пока мы не так далеко зашли, чтобы потом не было ещë больнее. И ещë... Я знала, к чему я возвращаюсь: это не только любимая перспективная работа, это новая Таня, которую, кстати, я уже не знала, это — Жанна... Нет, так не получится.

Давай начну не с нашего расставания, и даже не с нашей встречи, я к этому вернусь ещë... Начну как раз с того, что не смогла тебе сказать сразу. Мне кажется, что именно там появилась трещина в наших отношениях. Помнишь на пляже, я тебе объясняла, как добилась всего. Помнишь? В тот раз я не смогла тебе рассказать, как мне помогли. Сначала из меня сделали другого человека, потом устроили в этот банк. Как сделать другого человека из тебя, ты видела. Мне кажется, у меня почти получилось это с тобой, но у нас другой случай и другие условия.

==========

Помнишь, я тебе рассказывала, так странно познакомилась с одной девушкой... а она меня уложила в постель с первым попавшимся... Это была Жанна. А после этого всë пошло как в сказке. Мы почти всë время были вместе, разговаривали на любые темы, начиная с тряпок и фильмов, заканчивая самыми высшими материями. Стоило мне только намекнуть о чëм-то, как сразу это выполнялось самым наилучшим образом. Как это она делала, я потом поняла, но тогда для меня всë было в новинку. И чем дольше это продолжалось, тем больше я считала себя обязанной ей. Когда я спросила, зачем она мне это делает, зачем помогает, она как-то неопределëнно пожала плечами и сказала:

—А если не тебе, то кому? Просто у меня есть такая возможность, и я ещë у Катьки решила тебе помочь. Ты не возражаешь?

—Как я могу? Мне как-то даже неудобно, что я...

—Забудь! Я делаю это для личного удовольствия. Мне нравится видеть тебя счастливой.

—Не понимаю...

—Так и я не понимаю, просто мне захотелось. А ты со мной как-нибудь в гости сходишь?

—Конечно!

—Ну и хорошо. Это и будет твоей благодарностью за всë. Так согласна?

—Этого же мало...

—Света, прекрати! Вот когда ты для себя делаешь, в чьей похвале и награде ты нуждаешься? Вот и у меня так. Я счастлива, что тебе понравилось. И мне этого достаточно.

Прошла ещë неделя, и я напомнила ей о том, что она собиралась со мной в гости сходить. Жанна подумала несколько секунд, и сказала:

—Хорошо. Завтра. Поздно вечером. Ты можешь на всю ночь уйти из дома?

—Конечно, могу. Там где я, там мой дом.

—Ладно, тогда встречаемся завтра без двадцати полночь на остановке «Застава», у свечки. Устраивает?

—Так поздно?

—Да... ты боишься?

—С тобой — нет. С тобой можно вообще ничего не бояться.

—Вот... Вот за это большое спасибо! Такой кредит доверия мне ещë отрабатывать и отрабатывать. Но я постараюсь не ударить в грязь лицом.

—Что надеть?— спросила я.

—На твоë усмотрение.

Гости... То есть поход в эти гости... Я не знала, куда и зачем иду. И даже не задумывалась. Оделась поприличнее, в меру строго, и пришла. Жанна появилась ровно в 23-40, и, взяв меня за руку, потащила во дворы, мы долго блуждали, подошли к невзрачному тëмному домику. Я не помню, чтобы она звонила или открывала замки. Но как-то мы там оказались. В доме никого, кроме нас с Жанной, не было. Мы сидели на диванчике, потягивали вино, разговаривали. В камине горел огонь, и он был кстати, потому как ночью было уже прохладно. Рядом на столике горели три свечи. Беседа ничем не отличалась от нашей обычной. Также: о счастье — несчастье, о смысле жизни, о желаниях и страхах... А часам к трëм началось что-то непонятное. Она вдруг замолчала и сказала:

—Тише, сейчас ребëнок закричит.

Я притихла, через несколько секунд встревоженно и как-то неестественно громко где-то рядом закричал ребëнок. А у меня мурашки поползли по телу. Лишь ребëнок умолк, она продолжила. Потом я стала обращать внимание, что она иногда произносит то, о чëм я только-только подумала. С каждым таким разом я замолкала минут на пять, приходя в себя, а она рассказывала и рассказывала. Но этим дело не закончилось. Вдруг она мне рассказала то, что только я одна знала. Этого никто вообще знать не мог! Я всë больше еë боялась. У меня ехала крыша... Но я изо всех сил старалась поддерживать разговор. Несмотря на то, что была ночь, спать совершенно не хотелось.

Не прошло и часа с тех пор, как закричал ребëнок, как я вдруг заметила, что что-то совершенно не так. Ты знаешь, как притягивает к себе внимание дрожащее пламя свечей? Вот я внимательно еë слушала и всë смотрела на пламя. Не знаю, как долго это продолжалось, но я вдруг заметила, что свечи кто-то заменил. То есть я отчетливо помню, как у меня была мысль, что вот, скоро они догорят, и надо будет вставать их менять. А интересно, есть ли они ещë? И где же хозяева? Но... тут я заметила, что свечи заменили!!! Я не спала, я всë время за ними наблюдала!!! Свечи, от которых я почти не отрывала взгляд, были новые, и только-только успели разгореться. Крыша съезжала основательно. А Жанна виду не подавала. Она продолжала что-то весëлое рассказывать. Я поняла, что ничего не поняла. Еë рассказ, начало или конец, я уже не воспринимала. Мысль давно потерялась. А ещë... я положила руки на бëдра и поняла, что сижу без юбки. Я повернулась. Юбка лежала рядом. Но ведь я еë не снимала!!! Тем более, не укладывала аккуратненько на диван, рядом с собой. А сверху ещë... Там ещë лежали также аккуратно сложенные трусики. Мои... Я непроизвольно закрылась. Жанна хитро улыбнулась.

У меня дар речи пропал, а мысли... как можно объяснить или понять, что тут произошло? Я, хватая ртом воздух, а глазами показывая то на свечи, то на мою одежду, яростно требовала объяснений.

—Жанна...— я не знала, что происходит, и даже что спросить.— Это ты?..

—Я? Что я?

—Свечи, юбка и это...

—Нет, свечи догорали, ты решила их сменить, потом сказала, что тебе жарко и сняла юбку. Да, я сказала, что в этом доме бельë не положено. Ты сняла и трусики и ещë добавила, что лифчики ты не любишь. Отвыкла. Ты что, не помнишь? Это было минут 20 назад.

—Не помню. Я не могла... могла... Не понимаю,— вытаращив глаза, я смотрела на неë и не знала, что же мне теперь делать? Вскакивать, одеваться и бежать? Или что-то ещë будет?

Жанна улыбнулась и спросила:

—А хочешь, я научу тебя всему этому?

—Так это ты всë делаешь?

—Угу... А кто же ещë? Итак, каков будет твой положительный ответ?

—Мне страшно.

—Знаю. Но ты скажи — хочу, или, ещë лучше, захоти!

—И у меня сразу получится?

—Ну, не сразу. Только когда я тебя научу.

—А тебе это зачем?

—Да просто ты мне нравишься. И я хочу тебе помочь. А ты, выходит, меня боишься?

—Да. Теперь очень.

—А если я тебе предложу такую сделку: я тебя научу не только этому, но и жить по-другому? Взамен на одну только мою просьбу.

—Ну хоть что-то смогу для тебя сделать!— я попыталась изобразить улыбку, но мне это, скорее всего, не удалось.— И что же?

Глаза у Жанны стали серьëзными. Голос ещë ниже и твëрже:

—Мне нужна рабыня на несколько суток.

—Какая рабыня? Настоящая?

—Да, ты. Я хочу, чтобы ты побыла моей рабыней несколько дней.

—Ты серьëзно? Зачем тебе это нужно?

—Света, мне просто это нужно. Понимаешь, лично мне. А взамен я научу тебя не только этому, а ещë много чему. Всему, что умею, я могу научить тебя. Хочешь? Я считаю, что это равноценная сделка.

—А если я откажусь?

—Тогда я попрошу тебя одеться, встану перед тобой на колени, вымолю прощение за сегодняшнюю ночь и за свои дурацкие фокусы. И расстанемся. Навсегда.

—У меня есть время подумать?

—Время всегда есть. Хоть и немного... до рассвета, то есть, ещë час. Тебе хватит?

Я встала, оделась, оставив свои трусики на диване... Потом ходила по комнате и думала. Она сидела, обхватив голову руками, чтобы я не попадалась ей на глаза. Решиться просто так не известно на что было затруднительно и глупо. Но я была ей так уже за многое благодарна, что расставаться с ней тоже не хотелось. Я попыталась у неë хоть что-нибудь узнать, но она, не поднимая головы, только тихо спросила: «Да? Нет?»

И я сказала — да. Как она обрадовалась... Она вскочила, обняла меня, поцеловала в щëку. А я... как дура, стояла. И только смогла произнести:

—Даже если ты меня ничему не научишь, я сделаю то, что ты попросила, только в знак благодарности за ту твою помощь.

У неë задрожали губы, недобро блеснули глаза... и там появилась слезинка. Она отвернулась и ушла в другой конец комнаты.

—Я тебя обидела?— подойдя к ней, спросила я.

—Да. Ты подумала, что я для тебя всë специально сделала в расчëте на это предложение. У нас такого уговора не было. Я делаю только то, что хочу. Тебе хотела помочь... Оказывается, покупала. Всë, Света. Сейчас я успокоюсь... и давай, всë забудем. Я так не согласна, все договорëнности отменяются... Я ошиблась... Прости...— еë плечики вздрагивали. Она плакала.

Плакала и я. Но всë равно, успокоилась раньше неë... Я глянула в окошко — там уже светало. Осталось совсем немного времени. Сейчас наступит рассвет. Я подошла к ней, опустилась на колени и сказала:

—Госпожа, Ваша рабыня согласна на всë. Я всë готова сделать для Вас.

Она в недоумении обернулась. И я увидела еë заплаканные глаза, а в них — сочувствие, сострадание, решимость, недоверие... Она опустилась рядышком.

—Я соглашусь только при одном условии, что ты будешь считать это стопроцентной предоплатой с твоей стороны, а я с тобой рассчитываться начну сразу же после того, как тебя освобожу.

—Да, Госпожа, я согласна.

—Спасибо, солнышко!— сказала она и поцеловала покровительственно в лоб.— Поднимайся и начнëм. Ты ещë не рабыня, но я обязательно из тебя еë сделаю. Только пообещай, что всë происходящее здесь останется между нами.

Я согласно кивнула. Она быстренько объяснила, что я должна и что не могу делать. Всë сводилось к тому, что она имеет полную власть надо мной. И я должна с радостью, как единственно возможное собственное желание или мечту, сделать то, что она мне прикажет. Каким бы глупым ни был этот приказ. Я только кивала головой и невпопад говорила: «Да, да». Вообще, я сначала воспринимала это как дурацкую игру. Ну, прикалывается девчонка, хотя подготовительные мероприятия и особенно ночная беседа говорили мне, что всë будет гораздо серьëзнее, чем я могла предположить. После пятиминутного наставления она приказала мне раздеться, собрала всю одежду и бросила в камин, сказав, что я в новом качестве в одежде не нуждаюсь.

—А как я потом?..— спросила я.

—И вопросы тебе задавать не положено. Я знаю, что делаю. Иначе — не получится.

—А это хоть когда-нибудь закончится?— решилась, несмотря на запрет, спросить я.

—Это последний вопрос, на который я отвечу. За остальные буду наказывать. Теперь только от тебя зависит: закончиться не может только в одном случае, если ты не станешь той, что обещала, то есть, рабыней. Мне она нужна!

—Так я уже Ваша...

—Это тебе только кажется... скоро сама поймëшь. Вот если твои желания будут для тебя важнее моих — это означает, что ты решила не заканчивать. Если они ещë есть, эти твои желания и отличаются от моих, то я найду способ сделать так, чтобы этот дисбаланс убрать. Понимаешь?

—Да, Госпожа, — сказала я и опустила в знак покорности голову.

—Вот, ты уже начинаешь мне нравиться.

Ничего не объясняя больше, она заставила постелить ей постель на диване, предложила посмотреть, как она будет отдыхать, разрешив посидеть возле дивана... и заснула. Она спала крепко. Мне же, несмотря на бессонную ночь и выпитое вино, спать совсем не хотелось. Я долго-долго прикидывала, чем мне грозит данная ситуация, но ничего путëвого в голову не приходило. Я посидела, наверное, больше часа. Встала, прошлась по дому, все входные двери были заперты, ключа у меня не было. Но бежать, я уже подумала и про это, расхотелось. Не в чем, да и не к чему. Я решила пройти до конца этот путь. Поэтому вернулась к дивану, села возле, и, положив на него голову, задремала. Когда проснулась, еë не было. На диване еë не было!

Первым делом она меня наказала за то, что я заснула и хотела убежать. Как она меня ломала, по большому счету, не так интересно. Она просто не давала мне есть или в туалет не пускала. Но второе — ненадолго, только чтобы я прочувствовала. А когда ты сама готовишь ей еду, но не имеешь права даже крошки взять, потому как она наблюдает — страшно. К вечеру она меня чем-то покормила из своих рук. Я хотела уже целовать эти руки в знак благодарности. Ночью я снова провинилась, она снова оттянулась: кормила до тех пор, пока меня не стошнило. Она ведь не била, не издевалась, только говорила: сделай то, сделай другое, третье, четвëртое... или, казалось, оставляла без внимания. Но стоило мне только что-то сделать не так, как еë тяжëлый взгляд обжигал меня. А вообще, по сравнению с нашей Американкой было даже прикольно.

Нет, всë-таки один раз я нарвалась на боль. Причëм, это не было наказанием. Я рассказала, как мы в школе возмущались примитивными методами борьбы с волосами... Мы прочли в «Анжелике», что перед свадьбой ей выщипали в ненужных местах все волосы. А Жанна загорелась этой идеей. Она вытащила из сумки фломастер, заставила меня лечь, нарисовала на лобке границы рисунка, который хотела бы видеть у меня и, дав пинцет, наблюдала, пока я выщипывала волосы с одной стороны. Я сначала терпела, потом плакала... но выщипала. Она была довольна. Поэтому вторую сторону... решила оставить на потом, велела перестать плакать и бросить это дурное занятие.

На второй день она могла меня уже оставлять одну. Она знала, что я никуда не денусь и без еë приказа не сделаю ничего. Она ушла за продуктами. Вернувшись, принесла бутылку водки и еды. Налив мне полный стакан, заставила выпить, потом дала закусить чем-то и... когда я проснулась, вторая сторона была выщипана... Наверное, ею, потому как я до сих пор не знаю, кто это сделал. Пощеголяв новой прической до вечера, я была отправлена в ванную, где удалила бритвой всë остальное. Вообще, второй день был самым лëгким. Я уже привыкла выполнять все еë приказы, даже переданные одним взглядом или жестом.

А вот третий день... третий день был страшен. Насколько я понимаю, она просто проверяла, насколько я готова ей подчиниться. Она пугала тем, что повезëт меня на какую-то квартиру и сдаст на целые сутки напрокат. Пусть меня используют в клубе — человек двадцать-тридцать придëтся пропустить через себя... Когда я умоляла взглядом этого не делать, она злилась и рисовала картины ещë страшнее. От татуировки на заднице до клеймения... А потом она сказала, что я ей надоела... что в холодильнике есть еды немного, дня на три хватит точно, но я должна растянуть это на неделю, потому как в установленный срок я не уложилась, и ей придëтся уйти одной. Она разрешила мне есть и ходить в туалет по своему усмотрению и ушла. Похоже, и дверь не закрыла, по крайней мере, я не слышала, как она закрывала, но я уже и не проверяла. Так страшно было.

Она ушла. А я осталась... думать. Целые сутки думала. К еде почти не притрагивалась, откладывая на потом... Я искала причину, по которой ей нужна была эта рабыня. Решения не нашлось. Может, как раз для того, что она предлагала... Всë может быть. Но узнать это было невозможно. К ночи я себя на всë уговорила. А потом, стоя на коленях, просила Бога, чтобы она вернулась. Мне было без неë очень плохо. И утром она пришла... Как я ей обрадовалась! Но она строго на меня посмотрела и спросила:

—Ты зачем меня звала?

—Я на всë готова, Госпожа. И простите меня, если можете, я не могу без Вас,— слëзы сами катились из глаз.

—А если я тебя не освобожу никогда?

—Я хочу этого, Госпожа.

—Нет, лучше прогоню.

—Простите меня, пожалуйста! Я так виновата за то, что не смогла выполнить своë обещание. Я хотела бы попросить Вас дать мне ещë один... последний шанс.

—А куда тебе можно будет поставить клеймо, на котором будет написано, что ты моя рабыня?

—Куда прикажете, туда и поставят.

—Вот теперь я в тебя верю, Светочка,— она в первый раз за всë время назвала меня по имени,— я тебе дам шанс.

—Спасибо, Госпожа, спасибо...— я не могла стоять и, рыдая, упала к еë ногам. Я была готова их целовать, если бы мне это разрешили.

—А от тебя требуется теперь два дела. Так, успокойся.

Я с трудом проревелась. Когда моë дыхание восстановилось и плечи перестали вздрагивать, она подняла меня и сказала:

—Мне нужен один твой поцелуй. Поцелуй самой правильной рабыни в мире.

У меня всë в душе и голове перевернулось. Да ради этого я не знаю, на что была в тот момент способна.

Поцелуй... Как в тумане... полное блаженство пополам с мукой. Самое искреннее желание пополам со страхом. Ведь ещë одно дело...

Но оказалось... как раз этот поцелуй и был этим вторым, а первым — успокоиться. А я и не поняла сразу.

После этого мы разговаривали почти сутки. Я столько всего узнала... всë впитывала, как губка, ведь еë, такую родную и такую жëсткую, можно было воспринимать только так. И после этого она меня освободила. А потом объяснила, зачем ей была нужна рабыня. Чтобы ей не приходилось повторять мне по 100 раз, а я бы выкобенивалась и говорила, что так быть не может.

==========