Общество Лилит Liliblack Адам Ева и Лилит

Ребро Адаму вырезать пришлось,
и женщину Господь из кости создал:
ребро — была единственная кость,
лишенная какого-либо мозга.

И. Губерман
“Гарики на каждый день”

Как живется вам с сто-тысячной —
Вам, познавшему Лилит!

Марина Цветаева
“Попытка ревности”

Адам сидел на бревне, пытаясь починить сломанный каменный топор. Он вертел кусок камня в руках, привязывая его к топорищу, ронял на ногу, поджимал ушибленные пальцы, и упорно продолжал попытки. Грустные мысли вертелись в голове безостановочно, стучали в ушах, заставляли ныть сердце непонятной болью.

—Ну зачем, зачем ей этот дом? Неужели я построил плохую хижину? Ей ведь нравилась хижина еще неделю назад. А теперь вот — дом хочет. Бревенчатый. Так и каменный потом попросит. И что тогда делать буду? С деревом еще как-то можно справиться, хотя этот топор несчастный все время ломается. То камень раскрошится, то топорище трескается. Но — можно. А с камнем как? Ах, Ева, Евочка. Что ж ты такая ненасытная стала...

Адам в очередной раз уронил топор, обдирая кожу на ноге. Печально посмотрел на глубокую царапину и рассерженно бросил топор на землю, невнятно бормоча ругательства. Из хижины выглянула женщина. Адам покосился в ее сторону и вздохнул, ожидая очередной нотации. Но, против ожиданий, Ева нежно улыбалась.

—Дорогой, ты только посмотри, что я сделала из тех волчьих шкур, которые ты принес с прошлой охоты! Вот! Примерь! Теперь у нас будет настоящая одежда, а не эти несчастные фиговые листочки.

Она протянула Адаму бесформенный сверток шкур. Продолжая вздыхать, он развернул сверток. Ева засуетилась рядом, обматывая Адама полосками меха, перебрасывая шкуру через плечо, скрепляя края какими-то палочками, завязывая обрывками жил.

—Евочка, солнышко мое, тебе не кажется, что эти шкуры… мгм, как бы это сказать помягче, несколько ароматизируют, а?

Ева обиженно надула пухлые губы, опустила к земле огромные глаза и начала накручивать на пальчик прядь волос.

—Дорогой, ну, есть немножечко. Но это же совсем незаметно. Зато так красиво! И ты мне сейчас так нравишься. Ты такой… такой мужественный!

Адам благодарно поцеловал розовую щечку Евы и потянулся за луком. Она радостно засмеялась, подавая ему нож, лук, стрелы в новом меховом мешочке, не переставая нежно щебетать.

—Адамчик, лапусечка, ты сейчас на охоту, да? Ну, ладно, дом потом достроишь. Завтра, правда? А то как же без дома? У нас скоро дети будут. В хижине — неуютно, тем более — крыша протекает. А ты мне с охоты принесешь тигриную шкуру? Или леопардовую? Да? Мне кажется, что вот тигриная мне больше подойдет к цвету волос. Представляешь — блондинка в тигровой шкуре! Это ж просто мечта! Адамушка, ну… принесешь, да?

Адам кивнул головой, соглашаясь, еще раз поцеловал Еву, подхватил лук на плечо и зашагал в сторону джунглей.

Скрывшись за деревьями, он с облегчением вздохнул. “Конечно, Евочка — просто прелесть, но как же она иногда утомляет” — опять мелькнула печальная мысль и тут же спряталась, зачарованная красотой вокруг. Адам медленно шел к озеру, не думая ни о чем, любуясь джунглями. Иногда он срывал лист с куста, растирал его пальцами в ладони и принюхивался к свежему аромату, радуясь себе, жизни, джунглям, луне, выкатившейся на небо. В эти минуты ему казалось, что он любит весь мир, а мир любит его. Подойдя к берегу озера, Адам бросил на землю оружие, забрался на свой любимый камень и сел, обхватив колени руками, задумчиво рассматривая мелкие волны, сверкающие в лунном свете. Ему не хотелось охотиться, куда-то бежать, что-то делать, ему даже не хотелось думать ни о чем. Просто — было хорошо, спокойно и уютно. И состояние единения с природой хотелось длить бесконечно.

Тихий смех вывел его из транса, разрушая иллюзию счастья и покоя. Адам вздрогнул, поднимая голову и подхватывая дрожащими руками лук. Он рассыпал стрелы, выронил нож. А смех все длился, разбиваясь осколками в тишине и темноте джунглей. Прозвучал низкий мягкий женский голос, томно растягивающий слова:

—Ты стал таким боязливым, Адам. Что с тобой? Чего ты боишься тут, на берегу озера?

—Ты здесь, Лилит? Что ты делаешь здесь, в моих джунглях, на берегу моего озера?

Из-за дерева вышла прекрасная женщина. Ее нагота была прикрыта только волнами черных волос, спускающихся до ягодиц. Движения ее были плавными и точными, как у хищного зверя. Адам невольно залюбовался ею, протянул руку, желая прикоснуться к нежной коже. Она отступила на шаг.

—Ты все такая же, моя Лилит. Так же прекрасна и совершенна...

—Зато ты стал другим, Адам. Посмотри на себя. Ты кутаешься в вонючие шкуры, ты боишься джунглей, тебя пугает мой смех, а еще у тебя появилось чувство собственности. Ведь я — не твоя, Адам. Я — свободна, как и это озеро, как ветер над деревьями. И ты был так же свободен. А что теперь? Что стало с тобой Адам? Ты утратил совершенство.

—Я был не прав, Лилит. Прости. Я только сейчас понял, как я заблуждался. Я хочу, чтобы все было иначе. Останься со мной. Прошу тебя. Мы будем свободны и совершенны, как это и должно было быть по замыслу Его.

Она печально покачала головой и начала рисовать на земле круг. Разделила его волнистой линией, заштриховала одну половину, оставив на ней не заштрихованный прокол, такой же прокол, только темный, изобразила на второй половине круга. Провела ладонью над рисунком, который внезапно вспыхнул бело-черным сиянием.

—Смотри, Адам. Вот то, от чего ты отказался. Мы были бы — так же едины.

Он заворожено смотрел, как сливались свет и тьма во вращающемся на земле рисунке, не в силах оторвать глаз. Лилит опять наклонилась, рисуя еще один круг, разделив его прямой линией, вновь заштриховывая половину круга. Снова провела ладонью, наблюдая сияние нового рисунка.

—Вот, Адам. Видишь — вот это — то, к чему ты пришел.

Адам перевел глаза на второй рисунок. Он тоже светился, подобно первому. Но не сливалось белое с черным, существуя отдельно друг от друга, объединенные лишь границей, сдерживающим кольцом.

—Что же делать, Лилит? Что делать теперь? Куда лежит мой путь? Неужели ты можешь вот так просто отказаться от меня? Бросить меня тут, в темноте? Я ведь хочу, чтобы ты осталась со мной...

—Поздно, Адам. У тебя теперь есть Ева. Та, которую ты пожелал сам, а не та, которую даровал тебе Он в качестве спутницы. У тебя есть жена. Возвращайся к ней, Адам. Может быть, когда-нибудь у тебя появится ребенок. Сын, который будет таким, каким ты не смог стать. И тогда я приду — к нему. Но не к тебе. Ты опоздал, Адам.

Она грустно улыбнулась, гася пылающие рисунки взмахом руки. Протянула руку, прикоснувшись к щеке Адама кончиками пальцев, погладив. Он закрыл глаза, наслаждаясь неожиданной лаской. А когда он очнулся, то берег был пуст, только ветер насмешливо шуршал листвой, шевелил лепестки белой лилии, лежащей на камне...

...Адам принес лилию домой. В хижину. Ева уже ждала его, радостно выбежала навстречу, повисла на шее.

—Ты принес мне шкуру тигра для платья, дорогой?

Адам виновато развел руками, протягивая Еве цветок.

—Прости, Евочка, шкуры будут завтра. Сегодня я только расставил ловушки. Но завтра я обязательно принесу тебе то, что ты просишь.

Ева согласилась, но с непременным условием, что завтра обязательно шкуры должны быть. Она пристроила лилию за ухом, и показала Адаму свое новое изобретение. Обручальные кольца, вырезанные из кости.

—Адамчик, смотри, вот мы наденем эти кольца, чтобы все знали, что ты — мой муж, а я — твоя жена.

—Евочка, да кто — все? Тут же кроме нас — ни одного человека!

—Ни одного, говоришь? А это что? — строго сказала Ева, снимая с плеча Адама длинный черный волос, зацепившийся за волчий мех.

Адам смущенно и покорно одел кольцо. Ева удовлетворенно улыбнулась. Права собственности были утверждены.

... Адам лежал на подстилке в своей хижине, рассматривая лилию, вплетенную в белокурые волосы Евы, задумчиво обнимал плечи жены и никак не мог заснуть. Ему чудился ветер, насмешливо шепчущий: “Ли-лит”, ему казалось, что он слышит, как шорох волн озера складывается в имя: “Ли-ли-ит”, облака в ночном небе над хижиной сворачивались черными прядями волос… Весь мир шептал: “Ли-ли-ит”...

Ева сонно пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и положила руку на свой округлившийся живот...

Liliblack

Адам, Ева и Лилит