Глава 4. Teddy-bear

В Светин триста восьмой я не шла — летела! То ли от выпитого вина, то ли вообще от всего сегодняшнего невероятного дня, в голове появилась какая-то удивительная радостная лëгкость. Весь мир вдруг расцвëл яркими красками, казалось, что могу всë, чего только пожелаю. А причина этого волшебного, «летучего» состояния — вот она, идëт рядышком, и тоже улыбается! Светланка... Самое необыкновенное чудо в мире. Идеал. Девушки? Женщины? Подруги? Человека?

Вот и триста восьмой номер. Света чуть дрожащими руками повернула в замке ключ, распахнула дверь и сразу прошла в комнату, что-то там стала доставать и ставить на стол. А я как остановилась у порога, так и не могла оторвать от неë восхищëнного взгляда. Какая же она красивая! И как это я раньше, в самый первый день, не заметила этого...

Я, наверное, могла бы так стоять сколько угодно, только бы смотреть и смотреть без конца на неë, на то, как она двигается. Как будто почувствовав мой взгляд, Света обернулась и улыбнулась мне, да так по-родному, что я не выдержала...

—Света! Спасибо тебе за всë! Я такая сегодня счастливая, если б ты знала! Я как в сказку попала,— с этими словами я подбежала и поцеловала эту удивительную девчонку в щëку. Ведь так легко и светло было на душе! Чувствовала себя этаким щенком-спаниелем, который бегает, за рукава хватает, а уши по ветру развеваются.

Светины глаза искрились смехом. Ей, наверное, тоже подобная аналогия пришла в голову — еë рука взъерошила мои волосы и чуть-чуть потрепала по уху. И почему-то это тоже оказалось так радостно, так приятно! Чудо она всë-таки... что ни сделает — кайф по полной программе.

Света вернулась к столу, а я забралась на одну из кроватей, поджав под себя ноги, и снова залюбовалась ею. Почему-то именно сейчас я особенно остро почувствовала, как мало на самом деле было в моей жизни моментов, когда я вот так ощущала вкус жизни. Ведь основное место в ней, как ни печально, занимает, в лучшем случае, пустота, а в худшем — непонимание и грусть, даже отчаяние. Никогда ничего в полной мере... все переживания какие-то ненастоящие, игрушечные, по пустяковым поводам.

Из этой серой и скучной реальной жизни я всегда привычно уходила в книжные миры. Вот где чувства на всю катушку! Любовь и страсть, встречи и прощания, риск и победы... и так хотелось захлопнуть книжку, встать и выйти в настоящий мир, и чувствовать, и любить, и жить своей судьбой, а не книжными персонажами, выдуманными чужими людьми. Но глаза, оторвавшись от страницы, встречали лишь серый дождь за окном, пустоту и бессмысленность очередного дня... Как выйти из комнаты, как изменить хоть что-то в этом давно установившемся порядке? И рука тянулась за новой книгой... и снова открывалась дверь в страну мечтаний.

Вот Света... Она же живëт именно так, как всегда хотелось мне — ярко, сильно... она не дочь высокопоставленных родителей, не гений, не монстр, сметающий всë на своëм пути. И всë же — необыкновенная...

Невозможно представить, чтобы она, так же как я, в любую погоду тряслась бы утром в переполненном трамвае, чтоб добраться до опостылевшего рабочего места и восемь часов заниматься скучной надоевшей работой. Неужели она, как и я, ехала сюда в этом грязном, душном поезде? Легче представить, что она телепортировалась из Воронежа в Анапу!

Впрочем, неважно, как она здесь оказалась.

Главное — она рядом.

—Мне, честно говоря, не очень в Анапе нравится,— прервала мои мысли Света, опускаясь на кровать напротив и протягивая большое жëлтое яблоко.— Знаешь, почему? Здесь, конечно, хорошо, но пляжи все только песчаные... А у меня с детства море в первую очередь с камешками связано. Когда с родителями ездили — даже не столько купание доставляло удовольствие, сколько собирание камешков!

—Сидишь в метре от воды, роешь яму и выбираешь разноцветные, с узорами! — улыбаясь подхватила я...

—Ага! И обточенные стëклышки...

—А потом, дома, зимой — открываешь коробку с ними, высыпаешь на стол...

—У меня в стеклянной банке были... с завинчивающейся крышкой... Высыпешь — кажется, что самые обыкновенные, а вот если в воду бросить...

—Или языком лизнуть! Солë-ëные!

—Вообще-то, конечно, языком!— засмеялась Света,— Я про него просто сказать постеснялась...

Мы расхохотались.

—А самые красивые камешки считались волшебными,— продолжала я...— Я даже заклинания придумывала для каждого. И представляешь, сама верила, что получается кое-что. Разгонять облака, например, точно иногда получалось! А вот желудëвого человечка оживить так и не вышло... как ни старалась. Хотя каждый раз перед последним словом заклинания сердце замирало — а вдруг сейчас качнëт головой или топнет ножкой?

—А может, они только по ночам оживали?— улыбнулась Света...— Я про них книжку читала, когда маленькая была.

—Оранжевую? С весëлой четвëркой на обложке?

—Ага! Автора только не помню...

—И я не помню... А ещë я в детстве очень любила слушать радио,— неожиданно для себя вспомнила я.— Только не такое, которое в розетку включается и всего две волны берëт — а настоящий радиоприëмник, на батарейках, которым можно разные города ловить...

—У нас тоже такой был, — подтвердила Света.— У дедушки...

—Я его любила по ночам включать под одеялом, тихонько, чтоб родители не слышали. Зелëный глазок в темноте светился, и города на настроечной таблице... Бонн, Берлин, Рига...

—Таллинн, Вильнюс, Москва...— даже интонации Светиного голоса повторяли мои, как эхо...

—Лондон, Париж... ты знаешь, я ведь до сих пор, когда эти названия слышу, не географическая карта возникает перед глазами, а именно вот эта настроечная шкала... и красная стрелка двигается от города к городу... И голоса эти, на незнакомых языках, и мелодии, сквозь шипенье и шум пробивающиеся... И я — один на один со звуками такого огромного ночного мира... Как будто его пульс слушаю, как будто я — хранитель его покоя...

—А знаешь, где-то лет в пятнадцать мне очень хотелось умереть,— вдруг тихо сказала Света. — Мне казалось, что я никому не нужна, никто меня не любит и не сможет полюбить никогда.

Я даже вздрогнула. И от неожиданности такого перехода, и от внезапно нахлынувших воспоминаний. Как я в этом возрасте жутко ненавидела оставившего нас отца... Как презирала мальчишек, всех подряд без разбора, и была жуткой эгоисткой. Но... неужели и Света? Что она говорит, про кого рассказывает? Это она-то была замкнутой и одинокой? Она тоже хотела умереть? Впрочем, а чему я удивляюсь? Ведь главное же — что она выбралась из этого!

Наверное, никто не рождается сильным и стойким, но нить судьбы ведëт человека через определëнные события, сталкивает с определëнными личностями, и он крепнет, закаляется... Но если на пути не будет света и радости, можно сломаться, ожесточиться и даже погибнуть. И вот — два выхода: смирение и бунт. Света взбунтовалась и выиграла, а я смирилась и проиграла...

И, словно прочитав мои мысли, Света вдруг произнесла, опустив взгляд:

—А можно я тебе признаюсь? Знаешь, Юленька, как я устала... Вот слушала тебя сегодня весь день...

—И в душе смеялась над моими так называемыми бедами...

—Нет, я не о том. Это ведь только так кажется — чужую беду руками разведу. Поначалу все твои проблемы действительно казались мелкими, не стоящими внимания. Ведь они так просто решаются...

—Да, это я и сама поняла. Уже к концу своей исповеди...

—Подожди, пожалуйста, я вот что хотела сказать. Я не к концу, а где-то в середине поняла, что у меня ведь ситуация в жизни ничуть не легче. Всë так же плохо, если не сказать, что на порядок хуже...

Света подняла глаза и встретила мой недоумëнный взгляд.

—Молчи! Я знаю, что так нельзя говорить... но мне очень нужно, я хочу сказать тебе это.

А я и так не собиралась еë прерывать. О чëм тут говорить-то? О том, что в таком случае получается — неправильно понимала еë весь день? Или пытаться убедить, что в этой жизни есть много светлого, несмотря ни на что? Какая, вообще-то, разница, что я скажу ей сейчас, и нужно ли ей это от меня? Ведь часто бывает, что даже не совета ждëшь, и не помощи... а просто хочется выговориться, перевести в слова все свои невзгоды и страдания, и тем самым понять их... И нужно от другого человека — всего-то чтоб мог выслушать, вот так как Света сегодня слушала меня днëм — внимательно, заинтересованно. Я ведь не знаю, что творилось у неë самой в душе в это время... и не узнаю в точности никогда, только представить себе могу чуточку...

Я была тогда так благодарна Свете, что сумела высказаться... что ж, теперь, выходит, наступила еë очередь, и я могу точно так же помочь ей. Какие же мы все-таки похожие, несмотря на кажущуюся разницу... ведь у обеих в душе живëт маленький ребëнок, которому так нужны ласка, тепло и понимание.

А Света между тем продолжала... Еë как будто прорвало, она говорила сбивчиво, торопливо, как будто боялась, что я не дослушаю.

—Вот только сегодня, слушая тебя, я поняла, как же на самом деле одинока. Ты видела когда-нибудь белку, которая бежит в колесе?

Я кивнула.

—Ты представляешь, если она не будет бегать, она умрëт — мышцы атрофируются. Но не в этом дело. Ты только представь, как она себя ощущает, когда бежит и бежит несколько часов подряд. А ведь она не за пищей бежит, не за кем-нибудь, а просто так, по ходу жизни. Вот так и я... стоило остановиться на секунду — и увидела, что всë это время бежала на месте. Никуда, понимаешь, никуда не удалось вырваться. Да, колесо стало приличнее, на работу еду не в общественном транспорте, а на служебном автомобиле, большой кабинет, модные тряпки... А кому это нужно? Ты знаешь, я раза два в неделю дома готовлю, не больше. Утром запихнëшь в себя бутерброд с пол чашкой крепкого кофе — и на работу. Домой приходишь, хорошо если часов в девять, а то бывает и к трëм ночи, и бахаешься от усталости, чтобы утром снова бежать ни свет ни заря. И только в воскресенье проснëшься к обеду, к ужину еды приготовишь, только есть еë уже не можешь. Ты не представляешь, как иногда хочется зарыться во что-нибудь тëплое и забыться хоть на полчасика...

Света замолчала и растерянно посмотрела на меня.

У меня на глаза вдруг навернулись слëзы... и, совершенно не раздумывая, я протянула к ней руки и тихонечко прошептала:

—Зарывайся, маленькая...

Светланка соскочила со своей кровати, подбежала ко мне и уткнулась носом в моë плечо. Я прижала еë к себе, и гладила эти худенькие плечи, эти растрепавшиеся рыжие волосы, похожие на беличий мех...

—Знаешь, Юленька... не нужно это всë: деньги, власть, карьера... Не в них дело! Ну, стану я управляющей, и что изменится? Больше забот, больше подчинëнных, а мне что с этого? Для кого я это делаю? Я же всегда одна. Дома — одна, на работе — одна, даже в толпе одна. Я запуталась, или заблудилась. Прости...

По Светиной щеке покатилась слезинка, следом вторая, третья...

«Да,— думала я, — Вот-те раз. Скольких же Свет я видела сегодня? Не сосчитать. И самую счастливую, и самую несчастную, и грозную повелительницу, и маленького потерявшегося ребëнка. И вот сейчас эта невероятная девчонка плачет у меня на плече. Мне так больно и так хорошо... Больно — потому что ей больно, а хорошо, потому что она рядом. И не только она может мне помочь, чему-то научить... но, выходит, и я ей нужна для того же».

Вдруг почему-то вспомнился рассказ, который я когда-то читала в каком-то журнале. О том, как женщина-врач приходит по вызову на дом, дверь ей открывает мальчик лет пяти и на вопрос, где же взрослые, отвечает:— «На работе». «И тебе не страшно одному в пустой квартире, такому маленькому?»— спрашивает врач. «Что вы, я уже совсем немаленький и понимаю, что бояться глупо. На это нет объективных причин»,— ответил мальчик. «Ты говоришь, прямо как вундеркинд»,— улыбнулась доктор. «Да нет, я не вундеркинд, просто у меня повышенный ай-кью»,— невозмутимо возразил ребëнок. «Наверное, родители с тобой много занимаются?» — «Много... у нас целая программа. Они со мной день по-немецки, день по-английски разговаривают». — «А по-русски?» — «По-русски — только когда сердятся»...

Врач быстро делала привычные процедуры — прослушала лëгкие, сердце, посмотрела горло... наконец достала бланк рецепта и стала выписывать лекарства... А мысли еë в это время все крутились вокруг одного и того же... «Наверное, родители этого мальчика правы, что с самого раннего детства приучают ребëнка к самостоятельности... Скольких проблем он потом избежит в жизни, если уже сейчас он так уверен в своих силах и самодостаточен...»

Закончив писать, она протянула мальчику рецепт. «Вот это будешь пить по три раза в день, а это — раз в день по вечерам»,— проговорила она, встала и направилась в прихожую... И вдруг мальчик тихо сказал: «А может, вы посидите ещë? Минут через двадцать... уже должна прийти мама...»

И вдруг у врача как будто открылись глаза... Перед ней был маленький пятилетний ребëнок, которому одиноко и страшно в пустой квартире...

Я гладила волосы Светы, и происходящее казалось какой-то волшебной сказкой, которую с раннего детства не слышала и позабыла до единого слова, но стоило напомнить знакомые слова — и всë вернулось, ожило, как будто не было этих двух десятков лет, проведëнных в тумане... Я сама не верила своим ощущениям... невероятно — но факт: вот так просто можно сидеть рядом с человеком и быть собой, и говорить всë что угодно, всë что приходит в голову, не выбирая слов и без риска быть непонятой...

Света уже не плакала. Она тихонько высвободилась из моих объятий, чуть заметно улыбнулась и вдруг спросила:

—А ты знаешь, что сегодня будешь спать здесь? Я тебя не отпущу...

Не знаю, как это выглядело со стороны, но, наверное, я так и засияла, услышав эти слова... Ну, как она догадалась, ведь именно об этом я сейчас только что и подумала... что больше всего на свете не хочется сейчас расставаться, прощаться, идти куда-то, видеть вечно недовольную физиономию Марьи... Действительно, зачем это всë? Если нам так хорошо быть вместе...

—Свет... а может, мы совсем не то искали в жизни? Казалось, что надо было за кого-то выйти замуж, за чью-то спину спрятаться, родить от кого-то ребëнка — потому что так положено... такие уж они, признаки благополучной и удавшейся жизни...

—А как ты думаешь, что надо было искать?

—Может быть, именно вот это... когда тебе с человеком просто хорошо. Когда можно быть самой собой. А не прикидываться и не прятаться за маску... Что-то я сама запуталась, прости... Давай над этим вопросом завтра подумаем?— я улыбнулась.— Утро вечера мудренее.

—Это ты хорошо придумала,— Света взглянула на часы,— С ума сойти... пятый час уже...

—Да уж! Пролетело времечко...

Света посмотрела на меня всë ещë мокрыми, но такими счастливыми глазами.

—Ложимся? Всë... никаких больше разговоров, спать! Только надо наконец-то переодеться, а то сидим, как в гостях...

Она встала, и, расстëгивая на ходу блузку, направилась к шкафу.

—Я тебе сейчас какую-нибудь майку найду. Ты в чëм привыкла спать?

—Я? Да честно говоря, в такую жару предпочитаю вообще без всяких маек! — я говорила шутливо. На миг вспомнилась возмущëнная Марья...

—Можно и без,— отозвалась Света.— Я тогда тоже ничего надевать не буду. Жарко, действительно...

Она уже сняла с себя блузку, стянула через голову юбку, аккуратно расправила и повесила их в шкафу, нисколько меня не стесняясь... И это было так естественно! Ну а как же могло быть по-другому? Только так...

А я-то чего сижу? Я тоже поднялась со своего места, стащила своë вечернее платье, повесила на спинку стула, с наслаждением расстегнула бюстгальтер. Как же здорово, когда никакая одежда не мешает движениям...

Светланка, тоже оставшаяся в одних трусиках, подошла к своей кровати, сняла с неë покрывало... и я невольно снова залюбовалась. Какая же она красивая! А может быть... всë это мне просто снится? Слишком уж невероятно всë это, чтобы быть правдой... Не проснусь ли я сейчас вдруг в своем номере от храпа Марьи и не разревусь ли от того, что сказка оказалась лишь сном? Как бывало обидно, стиснув в кулачке волшебный камешек, проснуться, разжать ладонь — а в ней пустота...

—Свет! А ты мне не снишься?

—Не знаю... такое состояние, что я уже ни в чëм не уверена! Может, снюсь...

—Тогда я не хочу просыпаться... это самый замечательный в моей жизни сон...

—Слушай... если мы на самом деле спим и снимся друг другу — можем делать всë что захотим!— Света снова засмеялась.— Ведь это сон! Можно всë! Ты чего сейчас хочешь?

—Честно тебе сказать? Да того же самого... зарыться куда-нибудь в тëплое... вот так просто обнять... тебя как плюшевого мишку — и заснуть. И больше ничего...

—Значит, именно так и сделаем! Свет гасить?

—Ага!

Я запрыгнула на кровать, с наслаждением вытянулась и набросила на себя прохладную простыню, пахнущую крахмалом... Щëлкнул выключатель. Комната погрузилась в темноту, и я уже только чувствовала, как подходит к кровати моë чудо, как ложится рядом, как накрывается краешком той же простыни... и как рука еë в темноте, скользнув по моим волосам, находит моë плечо и успокоенно затихает. Сквозь наступающий сон я думала: Света... Свет мой... Я хочу быть с тобой всегда. Всегда. С тобой рядом все проблемы и вся суета взрослой жизни как будто отступили далеко-далеко назад... Где-то там, в далëком детстве, я свернула и пошла не по тому пути... и вот сейчас — как будто переигрываю тот выбор заново... И теперь не хочу отсюда уходить. Я всë... всë уже для себя решила...

Светланка, кажется, уже спала. Еë ровное дыхание щекотало моë ухо. Какой же длинный и счастливый был этот день! Я приподнялась на локте и легонько, чтобы не разбудить, прикоснулась губами к еë щеке, после чего со спокойной совестью снова опустилась на подушку, и через несколько секунд мы обе уже крепко спали.

==========

Я проснулась почти перед самым обедом и сразу для себя отметила, что если мы заснули обнявшись, то теперь просто лежали рядышком. Да, ночью было жарко, а сейчас, тем более. Вот она, моë сокровище, только чуть сдвинуть руку, и она сразу же окажется на еë животике... Смешное слово... Животик. А как сказать по-другому? Ну, очень нравится мне эта часть, правда, как и всë остальное. «Что, пробуем?»— думала я, перемещая руку на последние несколько сантиметров. И только пальцы прикоснулись к прохладной коже, как еë горячая рука сразу же легла поверх моей, легонько прижав своим весом. «А я думала, что спихнëт»,— улыбнулась я своим мыслям. А мысли в голову лезли всякие. И про то, что сейчас происходит со мной или, лучше сказать, с нами, и про то, что происходило вчера.

Я встала, присела на краешек кровати и бессовестно рассматривала Юленьку, которая сразу же безмятежно разметалась на освободившемся пространстве. Девочка, маленькая и добрая — сказочница моя. Как она вчера сказала? «В сказку попала...» Интересно, в какую же это сказку она попала? Не знаю ни одной такой сказки, в которой мне бы хотелось очутиться. Там ведь только конец хороший, и то не всегда... А так, одни испытания и мучения, а уже потом — счастье, в качестве награды. К тому же чаще всего оно какое-то странное и непонятное. Надо будет спросить, что же за сказка? Может, про волшебную лампу Аладдина, когда тот только получил еë, и все желания стали исполняться?.. Обязательно спрошу...

Юля как будто услышала мои рассуждения, и еë приоткрытые пухленькие губки растянулись в улыбке. Вот такая она мне очень нравится, когда улыбается. А то, как нахмурится, хоть беги на край света от страшного, тяжëлого взгляда из-под насупленных бровей. И стрижка коротенькая ей очень идëт... А вот про своë заветное желание я даже вспоминать боюсь. Не дай Бог, я его сформулирую. Вот прямо сейчас. Ведь я и вправду хочу эту девочку. Физически хочу. А ещë быть вместе — и днëм, и ночью, и всегда. Вот провести сейчас по этой ножке от коленки и выше, и всей ладонью чувствовать, как она вздрагивает, как каждый миллиметр тела, каждый нерв отзывается на моë движение. Дойти до того места, где трусики закрывают то, куда я хотела бы только прикоснуться, пусть только нечаянным жестом, но лучше... забраться подальше и захватить горячую плоть...

Я встряхнула головой, и эти навязчивые мысли разлетелись в никуда. От подобных размышлений надо срочно освободиться! Вот же, начиталась всякой пурги в Интернете, теперь даже мыслить могу... только этими штампами. Но ведь я хочу. Вчера, когда я открывала дверь, так боялась, что она заметит, как дрожат мои руки, и я не могу с третьего раза попасть ключом в замочную скважину. А когда она меня чмокнула, я чуть не повелась, чуть не упала без сознания в еë объятия. Но вчера было нельзя. Я бы еë насмерть перепугала. Но скольких сил мне стоило сдержаться. И что теперь делать? Что делать... Что делать?! — В душ надо идти! Смыть с себя всë...

Смыть? Всë?!! Смыть следы еë прикосновений? Ой, не хочется. Я так еë хочу, и не только гладить и обнимать... А она ведь вчера меня совершенно не стеснялась... Это хорошо. Сейчас иду в душ, подумаю и... И предложу переселиться ко мне. А? Вот если бы она согласилась... я бы еë не сегодня завтра уговорила хоть один раз попробовать. Похоже, что мне это должно понравиться. Один раз — не больше!

Вот вчера мне так было с ней классно, я даже смогла поплакать в своë удовольствие. Как интересно получается. Плачешь, обычно, от боли. А тут... тут я просто расслабилась, освободилась от груза той ответственности, которую я так долго тащила, от маски, которая, казалось, уже навсегда была приклеена на моë лицо, и мне стало легко. И слëзы сами потекли из глаз. Слëзы освобождения. Я могу быть рядом с нею самой собой, а не прикидываться крутой, сильной.

Я осторожно встала, стараясь не разбудить Юлю, и вышла из комнаты. В ванной я долго рассматривала себя в зеркале: «Страшненькая... разве я могу нравиться? Разве я смогу быть желанной для неë? И возможно ли такое? Ладно, сейчас под душ — надо срочно остыть. Иначе придумаю себе такого!..» И действительно, вода быстро смыла не только следы Юлиных прикосновений и ночной пот, но и остудила голову, хотя еë я старалась не мочить. Потом кое-как вытерлась и с ужасом поняла, что не захватила с собой ни халата, ни белья. А вдруг она проснулась? И я голышом буду сверкать перед нею всеми своими прелестями сомнительного вида... Какой кошмар!

Стараясь не шуметь, я вернулась в комнату и увидела, что мои страхи и опасения были напрасными — Юля спала как младенец. Но она ведь могла проснуться в любую минуту. Поэтому я быстро запаковалась в халат, не спеша привела себя в порядок и присела на кровать. Это не произвело на неë никакого впечатления. Не придумав ничего лучшего, я провела рукой по еë щеке, будто отодвинула волосы. Юля потянулась за рукой и открыла глаза:

—Света?— сказала она, будто никак не ожидала меня увидеть сейчас и здесь,— доброе утро!

—Доброе утро!— улыбнулась я в ответ.— Ничего, что я тебя разбудила?

—Я же не спящая красавица, чтобы спать сто лет,— Юля привстала и, положив голову мне на плечо, прижалась, обняла и снова закрыла глазки.

—Ты не выспалась?

—Выспалась, выспалась,— сказала она тихо, потом, подняв голову так, что наши глаза оказались совсем рядом, посмотрела на меня со счастьем и благодарностью:— Спасибо тебе, Светочка! Я никогда не была так счастлива, как в эту ночь.

Мне ничего не оставалось делать, как обнять еë и чмокнуть куда-то в районе губ, но, конечно, не так, как мне хотелось. Она ничуть не удивилась, а снова положила голову на плечо... и чуть опять не заснула, по крайней мере, задышала ровно и медленно.

—Юля, тебя можно отвлечь?

—Угу,— мурлыкнула она в ответ.

—А ты видела, что у нас тут ещë одна кровать есть?

Юля подняла голову, окинула взглядом комнату.

—Видела.

Мое сердце бешено заколотилось: предложить? Сейчас? Можно ли? Пробуем!

—А ты не хотела бы ко мне переселиться?— сказала я и почувствовала, что мой голос стал чужим, мои уши запылали. Что сейчас будет?

Юля медленно опустилась передо мной на колени так, что наши глаза оказались напротив, долго-долго смотрела, а потом чуть слышно спросила:

—Ты это серьëзно или шутишь?— в еë взгляде и выражении лица я не нашла ни согласия, ни протеста.

—Да...— тоже чуть слышно сказала я, и ещë сильнее покраснела, потому что если я не попала, если наши желания не совпали или, более того, совпали... и если у неë точно такие же сомнения... Это же предложение не просто переселиться, но и предложение всего того, что должно последовать дальше.

—Так первое или второе?— улыбнувшись одними краешками губ, спросила Юля.

—Как решишь...— я даже глаза закрыла, так стыдно мне стало.

—Солнышко... Счастье... Да... Хочу!.. ДА!— медленно и всë громче говорила Юля, а потом, запустив руки в мои волосы, крепко-крепко обняла.

Я тоже обхватила еë обеими руками. В ресницах бегали солнечные зайчики, дыхание... какое там дыхание... Моë лицо пылало, я еле-еле смогла выдохнуть... Она узнала мои мысли? Она хочет? Я чуть чувств не лишилась от всего этого... Ой, как страшно... Надо бы собраться, но как? Спасибо Юле, она потихоньку ослабила свои объятия и стала меня успокаивать:

—Тише-тише... Успокойся. Ты согласна? Ты же от своего предложения не отказываешься?— спросила она.

—От какого?— я уже ничего не понимала.

—Чтоб я к тебе переселилась?

—Считай, что это уже решено,— твëрдо заявила я, в самом деле, успокоившись.

Юля так попала в моë состояние и так умело его смогла перестроить в нужном ей направлении, что я просто не находила этому никаких объяснений, но приняла уже как должное.

—Спасибо,— она отпустила меня, одобрительно улыбнулась и, захватив со стула своë вечернее платье, пошла в ванную. Только тут я заметила, что она до сих пор была почти голой. Ой, как странно и страшно всë это...

==========

Как же это получается? Утром меня разбудила Света и почти сразу же предложила переселиться к ней в номер, жить вместе. Я опешила от такой перспективы и моментально согласилась — наверное, спросонья. Иначе, я бы долго-долго думала и отказалась — это точно. Ведь я же не смогу. Жить... Как, по-настоящему? Или просто в одном номере? А по-настоящему я смогла бы? И как это может быть? А если кто узнает? А если узнают, что мы не просто живëм вместе, а, действительно, живëм? Ведь вчера в ресторане, она только произнесла это слово... Может, его и слышали несколько человек, но ведь слышали, и за весь вечер к нам так никто больше и не подошëл. А то, что мы будем жить вместе, теперь будет знать весь санаторий. А если... Как они будут на нас смотреть?

Ладно, Светланка... Ей можно всë! Или нет? Сначала мне показалось, что это предложение было именно «жить»: спать в одной постели, обниматься, целоваться, но следом — мысль: если Света так испугалась, когда я только попросила его повторить, значит, я что-то не так поняла. И, вообще, она меня запутала. Все эти дни с нею, а их, оказывается, уже целых два, и такая огромная ночь! Мне очень хочется... А ещë больше я боюсь этого. Она... А как она предложит? Напрямую скажет или начнëт меня целовать?

А почему мне никогда не нравились девушки? Даже если нравились, то я никогда подумать не могла, что с ними можно... Но со Светой всë не так. И тут даже не еë власть... Просто я знаю, что она меня хочет. И знаю, что будет сегодняшним вечером. Я как боюсь, так и хочу этого!

Так, давай придумаем, чем же меня не устраивает этот ход событий. Не устраивает? Или не совсем так? И вот ещë — слово: «придумаем»... странно. Я ведь только хочу придумать, что меня это не устраивает, а сама аж пищу да лезу, как кролик ползу в пасть удаву. Нет, кролик хотя бы сопротивляется, верещит... А я хочу! И Свете я могу позволить всë. Она же не просто авторитет для меня, она — нечто большее. Она — солнышко!

Мы поднимались на четвëртый этаж и встретились с Марьей. Только несколько секунд я боялась того, что Марья что-то скажет, что-то подумает. Света, жестом предупредив меня, чтобы я не вмешивалась, сама заговорила с нею. Нет, не так. Внезапно моя Света исчезла, а появилась Светлана Николаевна, и еë сегодняшний взгляд был совершенно другого плана, чем тот вчерашний, направленный на мужиков в ресторане. Он не испепелял, не прогонял — он, как взгляд Медузы Горгоны, даже не мне предназначенный, парализовал мысли и тело, проникал куда-то в самую глубину души, ворошил и поднимал спящих призраков сознания... А те лишили меня возможности сопротивляться, заполняли моë существо ужасом. И я могу представить, что чувствовала Марья, когда Светлана оттащила еë подальше от меня и там чем-то сильно загрузила. Так, что по окончании разговора бедная женщина даже на меня смотрела подобострастно, ища хоть малейшей поддержки, хоть какой-то милости... Казалось, всë в ней стонало: «Отпустите, меня, пожалуйста...»

Мне показалось, что Светлана отплатила за боль, причинëнную мне Марьей, той же монетой. Только сила воздействия и способности разные. А я почувствовала себя в полной безопасности. Странно. У меня ни с одним мужчиной не было такого чувства защищëнности, как сейчас с этой миниатюрной девушкой. Но всë относительно, вчера я видела такие страдания в этих глазках, и слëзы, которые текут нескончаемым ручьëм. А моей грозной начальнице хотелось зарыться во что-то тëплое и забыться на несколько минут. Она же у меня такая маленькая, хрупкая... Она же девочка.

А как она решает вопросы! Еë ведь надо только озадачить, и всë... Как это у неë получается, одному Богу известно. Но ведь получается же! Я не успела переодеться, как она договорилась о моëм переселении, пересадила за свой столик. Познакомила со своими соседями, семейной парой из Новосибирска — Леной и Стасом... Мне в первый раз понравилось в столовой всë: и еда, и люди меня окружавшие.

Итак, я себя убеждаю, что мне это не нужно, или уговариваю, что мне больше ничего не остаëтся, как доплыть в еë объятия, чтобы до конца потока не выползать из них даже на секунду? Чего я хотела, когда сюда ехала? Любви, романтических отношений? Вот и получила. Правда, не совсем то, что хотела, не богатого мужчину... Но здесь — курортная обстановка, ведь только здесь можно попробовать такое. Значит, я только хочу попробовать, что из этого получится. Я же не думаю, что будет плохо. На людях мы будем скрывать наши отношения, а то, что произойдëт между нами, когда мы вдвоëм, так это только наше, сугубо личное дело. И ещë... а мне кажется, что я не только хочу попробовать... мне показалось утром, что я влюбилась. Влюбилась как никогда... по-настоящему... Странно... Может, показалось? А если нет?

А как она меня пытается чему-то научить? Ведь говорит прописные истины, но в еë устах они приобретают совершенно иной смысл, становятся настоящим откровением. Хотя, многого, даже в таком изложении, я не понимаю. Не может ведь быть всë так просто! Чтобы взять, и настроиться на такой подход к жизни. Я, по-моему, ей ещë не совсем доверяю. Нет, я верю, конечно, пытаюсь верить, но не все слова укладываются в моей голове. Наверное, я что-то неправильно понимаю.

Вчера она сказала, что если всë вокруг тебе нравится, значит, на душе у тебя всë в порядке. А вот если что-то не так, то начинает в голову всякая ерунда лезть, и в жизни всë разваливается, все вокруг ругаются, и вообще, ничего хорошего в мире не видишь. А я вот сейчас не вижу ничего плохого. Весь день сегодня неописуемо прекрасный. И меня ничего не может вывести из состояния равновесия. Ничего! Так ли? Нет, не буду про это думать. Самое интересное, что я влюбилась. И вот это состояние, такое приподнятое, такое... Не хватает слов... Мне просто всë нравится. Всë-всë.

И всë это несмотря на то, что Света целый день меня путала. Я так и не поняла, чего же она хочет. Она то приближалась, то убегала далеко-далеко от меня. Ведь я утром ответила ей: «Да». Я именно хотела этого: жить с нею. Но Светины метания весь день меня угнетали. А ещë она всякий раз пресекала мои попытки приласкать еë или хотя бы выказать своë отношение к ней. А какое оно, это моë отношение к ней? Я еë люблю, я еë хочу.

Часам к пяти я уже решила, что она боится... Именно боится моей и своей любви. И решила помочь. Ведь зачем было приглашать меня после целой ночи, проведëнной в объятиях, если не затем, чтобы... Чтобы спать вместе. И не просто спать, а именно заниматься... сексом. Когда я смогла себе признаться в этом, у меня так загорелось внизу, так пробрала дрожь, что казалось, прикоснись Светланка к моей руке, и я тут же бурно кончу. Но этого я не дождалась... И самые большие сомнения у меня появились, когда мы расставались на лестнице. Мне показалось, что Света знает о моих намерениях, и они ей очень не нравятся.

Я бегала по бывшему своему номеру, переодеваясь и заодно собирая вещи, и мне показалось, что я не одна. Я даже остановилась, ведь не должно было никого быть. Я ещë раз огляделась, и заметила себя в зеркале. Там была и я, и не я. Не скажу, что я стала на себя совершенно не похожа, но то, что там была абсолютно незнакомая мне Юлька — это точно. Когда я позавчера собиралась на пляж, про меня можно было сказать словами ослика Иа: «жалкое зрелище... душераздирающее зрелище...» — зато сейчас... просто очаровашка, даже лишние килограммы с бëдер пропали. Пусть они там и остались, но теперь совершенно не мешают. Я себе нравлюсь. Очень! До такой степени я нравилась себе только в детском садике, когда укладывали спать, а я никогда не спала — лежала, задирала ноги до потолка и любовалась ими.

Странно как-то. Вот, если нас с Марьей в общественном положении разделяла всего одна ступенька, и я с нею вообще не смогла найти общего языка, то тут... я даже не знаю сколько ступенек. Маленькая моя начальница... А мне даже это не мешает. Светланка — маленькая миленькая девочка, в которую я влюбилась. В этом прелесть и в этом же и трудность. Я вообще не представляю, как это — любить девушку. С мужчинами — там всë понятно более-менее. Он тебя охмуряет, в постель тащит, а ты по всем правилам сопротивляешься, играешь с ним в кошки-мышки, стараешься оттянуть свой конец. Завести прелюдию так далеко, чтобы и он подумал, что у него это серьëзно. А без этого можно и не начинать. А как тут? Я не могу и не хочу с нею играть... в ту, привычную с мужчинами, игру. А сейчас что делать? Времени-то у нас в обрез: туда-сюда — и поток закончится. А потом? Суп с котом... Вот, размечталась. Может, вообще ничего не получится. Не знаю... Но я готова даже на то, что мы весь отпуск будем только спать обнявшись. Мне так уютно в еë объятиях! Ладно, разберëмся. Она там меня уже заждалась, наверное. Пора бежать!

Подобно тому, как Света придумала повод для нашего похода в ресторан, я на всякий случай тоже изобрела повод для того, чтобы перейти Рубикон. Что можно подарить девушке, у которой всë есть? Мысль пришла, когда я собирала свои вещи. Придумалось как раз то, что нужно: Свете надо подарить трусики и попросить еë померить. И эти трусики должны быть супер, чтобы у неë не было повода отказать или отказаться. Главное, чтобы они понравились! Поэтому я смоталась в магазин и сразу же нашла такие, от которых ум за разум заходил. Конечно же, я хотела приобрести весь комплект, но этой затее, увы, не суждено было сбыться. Если бы я купила верх к этим трусикам, то у меня бы совсем не осталось денег, а это никак не входило в мои планы. Поэтому, только трусики. Когда я попросила завернуть их как подарок, продавщица так странно посмотрела на меня: «Девушка выбрала такой подарок... Но мало ли у кого какие причуды».

В полной готовности и с огромной решительностью я поднималась на третий этаж...

==========

Я проводила Юлю всë на той же лестничной площадке третьего этажа. Она чуть не улетела к себе за своими вещами. А я не спеша пошла в свой номер, мне торопиться было некуда. Где-то через полчасика она придëт, а мне за это время надо решить самый главный вопрос. Что же мне делать?

Я только открыла дверь номера и вспомнила, что обещала позвонить Жанне, но с этой головоломкой — Жанна-Юля — совершенно забыла... Так, автоответчик, ладно... продиктовала номер телефона, передала, что у меня всë нормально.

Ох, ведь соврала же. Не нормально ведь. Кажется... А вот если бы я осталась у неë в ту ночь... Никакую Юлю здесь бы не встретила. Это точно. И пресловутая проблема выбора. Да ещë и выбирать из двух желанных: возможное и невозможное... Жанна сказала, что она не смогла. Это она!!! А я кто? У меня получится ли? Я ведь не избавилась от страха. А если я пущусь по воле волн с Юлей, чем это мне грозит? Мне-то ладно, переживу, если не получится. Я буду добиваться невозможного.

Вот странно как получается, когда Юля рядом, я напрочь забываю о Жанне. Но стоит только ей уйти из поля моего зрения, как Жанна тут как тут. И занимает все мои мысли. Всë-таки, я еë люблю. А совратила другую. И сейчас Юля придëт, и надо будет сказать... Предложить?.. Попробовать?..